Великая красота телевидения: Как авторское кино переехало в сериалы

Начинать надо с приятного. Мы начнём с молодого Бельмондо, проводящего пальцем по губам, повторяя жест Хамфри Богарта. Это фильм Жана-Люка Годара «На последнем дыхании», и он изменил историю кинематографа. Годар стал одним из ведущих режиссёров французской новой волны, которой Голливуд во многом обязан своим лучшим периодом. При чём тут сериалы? Сейчас расскажу.

Эпоха «Нового Голливуда» в кинематографе началась в 60-х годах, когда классические приёмы перестали интересовать аудиторию, а молодёжь всё больше предпочитала новое европейское и азиатское кино. Студиям надо было реагировать на изменившиеся запросы, и они начали привлекать молодых режиссёров, обещая им почти полную творческую свободу. Кино перестало просто рассказывать истории, оно начало поднимать неудобные вопросы, говорить о политике и приглашать к разговору аудиторию. Кубрик, Коппола, Скорсезе, Аллен — это всё режиссёры «Нового Голливуда». Ближе к 80-м эпоха больших денег в авторском кино закончилось, студии открыли для себя блокбастеры, кино превратилось в аттракцион.

Сегодня кинопроизводством управляют студии. Они решают, что показывать в фильме, кто в нём будет играть и стоит ли тот или иной режиссёр денег. Студии почти уничтожили авторское кино (оно если и выходит, то в ограниченный прокат и для фестивалей), режиссёры играют всё меньшую роль в собственных фильмах, которые теряют к моменту выхода на экраны весь оригинальный замысел. И тут на сцену на белом коне выезжают стриминги. И полностью меняют правила игры. «Нетфликс» вкладывает более 150 млн долларов в «Ирландца» Мартина Скорсезе, чего не могла себе позволить ни одна студия, и выигрывает. Сейчас у стриминга в работе новый фильм братьев Руссо с бюджетом в 200 млн долларов. «Ирландец», кстати, не является самым популярным фильмом сервиса, но Скорсезе — это имя, и оно нужно было стримингу, а режиссёру нужна была площадка без давления и деньги. Все нашли друг друга. А теперь всё же поговорим о сериалах.

Четверть века в Чёрном вигваме

Оседлаем «Тардис» и прокатимся по временной линии немного назад — в 1990 год. Было бы нечестно, грубо и даже откровенно по-хамски говорить об авторских сериалах без Дэвида Линча. Самое большое чудо «Твин Пикса» — это сам факт его существования. Линча с трудом удалось затащить на телевидение (эфирное!), а когда они с Марком Фростом занимались сценарием, они особо сами не верили в то, что ABC выпустит проект в свет. Но сериал вышел. И, что ещё более удивительно, моментально стал культовым. К сожалению, аудитория вместе с каналом сериал и погубили — на авторов начали давить, требуя раскрыть имя убийцы Лоры Палмер, а как только они это сделали, интерес к шоу резко упал. Вернулся «Твин Пикс» к зрителям только спустя 25 лет на канале Showtime. И тут уже Линч снимал всё сам и отказывался идти на уступки. Впрочем, на него и не давили. Линч с Фростом показали всему миру, как авторское кино может стать популярным сериалом. Увы, миру понадобилась четверть века, чтобы решиться на повтор этого эксперимента.

Сериал «Траст» (или «Доверие») 2018-го года, как и «Твин Пикс» — детище двух творцов. Дэнни Бойл работал со сценаристом Саймоном Бофоем ещё над «Миллионером из трущоб» и «127 часов». Он и уговорил Бойла заняться производством сериала о дисфункциональной семье, возглавляемой сухим и расчётливым миллиардером Джоном Полом Гетти. Бофой написал сценарий, Бойл лично срежиссировал первые три эпизода, оба выступили в качестве исполнительных продюсеров в компании с Кристианом Колсоном, также работавшим раньше с Бойлом.

В это же время другой британец по имени Ридли Скотт выпустил своё видение истории с похищением внука миллиардера — фильм «Все деньги мира», более всего известный скандалом с заменой Кевина Спейси. Так у аудитории появилась возможность не только оценить видение разных режиссёров одной и той же истории, но и сравнить форматы сериала и кино. И сериал в этом случае победил с огромным отрывом. У Скотта не было времени толком раскрыть персонажей, они так и остались плоскими в контексте пафосной драмы, где Марк Уолберг в роли Флетчера Чейса со звериной серьёзностью хмурит брови. Бойл в свою очередь с садистским удовольствием препарирует мир не только семейства Гетти, но и всей эпохи ранних 70-х. И помощником ему выступает изрядно постаревший, но по-прежнему ужасно обаятельный Брендан Фрейзер в роли всё того же шефа службы безопасности Флетчера Чейса.

Бойл признавался, что персонаж Фрейзера — в некотором роде путешественник во времени. Являясь неотъемлемой частью истории, он стоит над ней, периодически нахально ломая четвёртую стену и вмешиваясь со своими комментариями. При этом техасский увалень Фрейзера выглядит намного опаснее мускулистого Уолберга.

И в этом весь Бойл — в одну минуту он протаскивает зрителя от душераздирающей драмы до чёрной комедии, от триллера до лихого боевика. Он путает временные линии, раскрывая каждого персонажа в нужное время так, чтобы к финалу больше не оставалось вопросов. И каким бы позитивным ни выглядел финал, мы уже знаем, что будет дальше, потому что прошлое нельзя изменить (если ты не Тарантино), и с этим придётся просто смириться.

Дональд Сазерленд изначально планировался на роль Дж. Пола Гетти. Режиссёр и сценарист летали к нему в Майами, чтобы уговорить на съёмки — им нужен был человек не только подходящего возраста, но и с определённым обаянием и остроумием. И если у Ридли Скотта Гетти — это функция, то у Бойла — человек. Хоть и сам про себя он говорит, что он всего лишь деньги.

«Он яростно предан делу, — говорит Дэнни Бойл о Сазерленде. — Мы снимали на нефтяной вышке в Абердине под проливным дождем. Дональд всё время говорил, что собирается заболеть пневмонией, но отказывался позволить мне использовать для него дублёра».

Великая красота насилия

Задержимся в Италии ради другого режиссёра, решившего развернуться в сериальной форме. «Молодой Папа» и «Новый Папа» Паоло Соррентино — это не два сезона одного произведения, но и не два разных сериала. Наверное, это скорее два очень длинных фильма, идущих друг за другом, где второй продолжает линию первого.

Соррентино говорит, что сериалы снимать одновременно проще и сложнее, чем кино:

«Эстетика телевидения довольно минималистична. В телевизионных сериях крупный план выглядит иначе, чем в широкоэкранном формате в кино. Раскадровка проще, не приходится слишком выкладываться, когда руководишь актерами. Во время съемок мне редко приходилось даже произносить какие-то команды. Я лишь иногда вставлял „больше“ или „меньше“ — для моих актеров это служило достаточной ориентацией. Однако съемка сериалов может быть также и очень утомительна. Для них нужно писать длинные сценарии. При этом снимать приходится быстро, под большим давлением, и общий объем съемок гораздо более продолжительный, чем в кино».

Обоих «Пап» — и Нового и Молодого Соррентино написал и срежиссировал сам, так что это в полной мере авторский сериал. Вопреки расхожему мнению итальянский режиссёр не критикует и не пытается высмеять церковь. Он скорее изучает Ватикан с непривычной для большинства точки зрения, демонстрирует его политическую жизнь. И делает это по-итальянски страстно и исключительно по-соррентиновски эстетично.

И в то же время насколько холодно и жестоко обходится со своими персонажами и зрителями датчанин Николас Виндинг Рефн. Секрет тут прост — Рефну плевать на персонажей. Да и на правила игры ему тоже плевать, он делает то, что считает нужным. И далеко не всем это нравится. Если прославивший его «Драйв» с Райаном Гослингом ещё обладал цельным и связным сюжетом, то сериал (но это не сериал) «Слишком стар, чтобы умереть молодым», вышедший на «Амазон», уже ничего не пытается рассказать. Рефн оставил для себя только два языка — визуальный и звуковой, сведя к минимуму диалоги и сторителлинг. Это 13 часов чистого неонового ада. Пугающего, макабрического, беспощадного и гипнотически красивого.

Надо понимать, что Рефн не снимал сериал. И не снимал 13-часовой фильм. «Слишком стар, чтобы умереть молодым» (боже, какое длинное название) можно смотреть с любой серии и в любом порядке. И если вы бросите где-нибудь, режиссёр на вас не обидится. Ему, кажется, плевать.

Стиль Рефна напоминает сразу и Линча, и Триера. Беспощаден к человечеству, как его земляк. Загадочен и склонен к мистицизму, как автор «Твин Пикса». Но язык Рефна во многом продиктован внешними обстоятельствами. «Я дальтоник, я не различаю оттенки. Вот почему все мои фильмы очень контрастные, я бы не увидел ничего другого», — говорит режиссёр. То есть он не неоновый маньяк, он буквально так видит. Вторая особенность Рефна — дислексия. Поэтому образы — это единственный способ для него рассказывать (точнее — показывать).

«Слишком стар, чтобы умереть молодым» — это очень медленный сериал, сосредоточенный на статичной картинке, тишине и насилии. Диалогов здесь ничтожно мало, и они тоже мучительно медленные.

«Тишина — это самая прекрасная в мире музыка, — уверен Рефн. — При этом тишина оказывает невероятное воздействие, поскольку тишина, по своей природе, очень провокационная. Большинство людей чувствует себя некомфортно, когда вокруг нет звуков. Следовательно тишина — это великий инструмент».

Персонажи Рефна красивы, молчаливы и не гнушаются насилия. Точнее не так, насилие — это основная составляющая сценария Рефна. Кровь заливает стены, полы, людей, выплёскивается с экранов и хрен её ототрёшь. Не весёлая тарантиновская кровь, а вязкая страшная субстанция. Горят синие и красные неоновые огни, половина лица персонажа остаётся в тени. Будь вокруг мексиканская пустыня, павильон порнографов в Альбукерке или жаркая калифорнийская ночь, повествование Рефна остаётся очень холодным. И в этом холоде есть жуткая красота.

После кровавого фатализма Николаса Виндинга Рефна философские «Разрабы» (Devs) Алекса Гарленда могут показаться верхом осмысленности. Здесь всё подчинено законам детерминизма — у всего есть причина, и у всего есть следствие. Гарленд, как и Рефн, тоже не прочь сыграть в бога, но уже другого характера. Если вы смотрели «Из машины» и «Аннигиляцию», то стиль Гарленда в «Разрабах» узнаете без труда. Приглушённые цвета, обилие зелени, минимализм и сильные персонажи. И если в «Слишком стар, чтобы умереть молодым» неспешность повествования вызывает мучительную паранойю, то здесь она скорее убаюкивает.

Сюжет — это сплав науки, метафизики, философии и религии. Ещё одна попытка понять, насколько мы свободны в собственном выборе.

«Я читаю о науке больше, чем о чем-либо еще, и все началось с двух вещей. Одна заключалась в том, что мне приходилось разбираться с принципом детерминизма, который, по сути, гласит, что все, что происходит в мире, основано на причине и следствии… для нас есть всевозможные последствия. Во-первых, это лишает свободы воли, а во-вторых, если у вас достаточно мощный компьютер, вы можете использовать детерминизм для предсказания будущего и понимания прошлого», — говорит Гарленд.

Автор за руку проводит зрителя через весь сериал, сыпет метафорами и отсылками, разжёвывает всё, что может показаться непонятным. Аккуратно, ненавязчиво, красиво. И даже нимбы и библейские цитаты здесь не кажутся пошлыми. Уж это Гарленд умеет.

От редакции MyShows: «Это статья из рассылки для сериаломанов Telescope. Подписывайтесь, чтобы раз в неделю получать письмо».